пятница, 24 сентября 2010
часть 2. боль
2. Боль.
Боль...
Режущий, слепящий свет пробирается под веки...
Боль. Почему же так больно...
Прикосновение приятной прохлады к руке...
Словно играя, она гладит руку, охлаждает болезненные ощущения.
Заглушает их.. и раскрывается звенящей полосой!
Больно. Не закрыться, не пошевелиться, не уйти от нее!
Веки резко открываются. В лицо бьет свет. Холодный белый свет.
И белый потолок. Это все, что успеваю разглядеть.
Рука нежно проходится по щеке, убирая волосы, привлекая внимание.
Вздрагиваю, уже на рефлексе ожидая удара.
Смех. Тихий, рассыпчатый.
Рука опускает голову, поворачивает в сторону. Теперь могу хоть как-то рассмотреть помещение.
Совершенно белая комната... До неестественного белая. Дефект зрения? Да.
Оно воспринимает все слишком ярко. Столы на деле окажутся серыми...
Краем глаза замечаю пятно другого цвета. Кровь... Кровь? Да. Капли крови расплываются в воде.
Зрение расплывается, становится дурно, когда задумываюсь, кому она принадлежит.
На грани видения появляется еще одно пятно. Усилием воли собираю картину.
Акасуна? Да... Вспоминаю.
Закрываю глаза на очередное прикосновение скальпеля. Он решил расчленить меня?
Пока не режет... Не знаю. Не хочу так... НЕТ!! Резкое движение заставляет открыть глаза. Лезвие рисует узор на коже.
Линии набухают, наполняются кровью. Тонкими струйками продолжают замысловатое плетение. Лицо Акасуны спокойно.
С таким же видом он мог бы резать дохлую ворону... Но я не ворона! Я... Я не могу позволить себе умереть так.
Пытаюсь вырваться. Выглядит, наверное, нелепо. Акасуна смотрит на это с легкой усмешкой. Даже понимаю его.
Сил нет даже на то, чтобы хоть как-то пошевелиться. Чакра не ощущается вовсе.
Ни на один из внутренних приказов тело не реагирует.
А он ухмыляется.
Смотрю в эти алые глаза.
...Словно я забыл, как двигаться...
Совершенно безволен.
Глаза затягивают, пьют силы. Лишают дыхания...
Он прикрывает ладонью мои веки. Видение исчезает.
Я... Я... Я же... Мысленный голос дрожит, срывается...
Останавливаю себя на половине мысли. Я не могу так думать. Не имею права.
Выберусь. Выберусь... Ведь так, да?... Я не боюсь! Даже в мыслях звучит жалко. Потому что я знаю, что боюсь.
Боюсь до дрожи. И знаю, что или я сам выберусь, или никто меня не спасет. И селение тоже. Поэтому я должен...
-Кадзекаге-сама... Вы дрожите. Это я такой страшный или.. Вам холодно?
Издевается. Точно издевается...
Он хороший актер, это я помню еще по редким визитам в академию. Он очень редко выступал.
Но если выступал, то был лучшим.
Теперь же внимание единственного зрителя просто приковано к нему... К чему это я вспомнил?...
Или просто вариант, когда перед смертью вспоминается вся жизнь? Не хочу в это верить...
Да, точно, это было из-за его голоса... Звучит заботливо. И.. даже по-человечески.
Почему-то сейчас это кажется важным.
-Ответьте же?
От его рук тянутся синие нити чакры. Зачем? А...
Ощущаю в себе прилив сил. Ровно настолько, чтобы суметь заставить двигаться непослушные спекшиеся губы.
Тело наполненно его энергией - темной, тягучей... С тяжелыми завихрениями-водоворотами.
Она пленяет, предлагает воспользоваться ее силами.
Это лишь при выходе у всех один цвет. Внутри он у каждого свой...
-Что ты... собираешься делать?..
Он улыбается. Чуть наклоняет голову набок. Ему понравился вопрос.
-Вам интересно, что я буду делать с Вами.. или с селением?
-Ты!...
Акасуна знает, куда бить, не касаясь.
Куда бить так, чтобы мне стало больно. Больно настолько, что свело руки в попытке добраться до него.
Он дает чакру не на движения. Только на речь. Я не могу достать до него.
Вновь бессильно повисаю на тонких, подобно проволке, путах. Он осуждающе на это смотрит, качает головой.
Подходит к белому столу, берет чистый скальпель.
До меня вдруг доходит, что его одежда, в этот раз под цвет комнаты, окрашена кровью.
Моей кровью... Моей... В очередной раз приходит страх. Волной проходит по телу.
Он так спокойно со мной говорил... В его мыслях я уже мертв?... Отгоняю. Если буду так думать, мне точно конец.
Можно ли оттянуть чакру и попробовать накопить на элементарные действия? Если да - уже это может меня спасти.
Надо действовать быстро. Пробую. Не успеваю. Не получается. Акасуна вновь склоняется надо мной.
-Кадзекаге-сама? Я покажу Вам этапы моей работы. Теория запомнится лучше, если подкреплять ее практикой.. на Вашем собственном теле. Постарайтесь не забыть.
Что это значит?.. Он не собирается меня убивать? Но хочет со мной что-то сделать...
Он хочет оставить меня в живых, но уверен, что я не смогу ответить ему после всего этого.
Что же..
-Я не садист, Кадзекаге-сама. Как бы там ни было, я не садист. Я притуплю Ваши ощущения почти в самом начале, при одном условии.
Если Вы верно ответите на один мой вопрос. Вы меня слушаете?
-Говори.
Это единственное слово, которое я смог выжать из себя. Страх сменился крайним напряжением. У меня не будет времени.
Совсем. Надо действовать при малейшем шансе, пусть я буду полутрупом. Иначе мне не выйти.
-Попытайтесь вспомнить, как звали моих родителей?
Он.. Кажется, я начал понимать. Если я не назову, то я не стою того, чтобы снимать с меня ощущения.
Если назову, то еще не все потерянно. Это будет значить, что я не забыл тот случай. Это из-за них?
Он до сих пор думает, что виноват был я? Из-за чьей-то случайной ошибки, досадного просчета я могу лишиться жизни?
Губы внезапно пересыхают, когда, наконец, решаюсь произнести.
-Твоего отца звали Хикару. Мать...
На секунду замираю. Если не так, то я пропал. Но мне-то не приходилось ранее жаловаться на память.
Свет ослепляет. По виску стекает капля. Кровь или пот?
-Мать звали Каору.
Он вздрагивает. По лицу, такому спокойному и безразличному ранее, пробежала тень растерянности.
Неужели... я ошибся?
-Правда? А я не помнил этого.
Он... Да он просто издевается!! Он не помнил?!
Да если не во имя родителей, то зачем?!! Зачем все это?!! Зачем?
Останавливаю внутреннюю истерику.
Мне так плохо... Но осознание этого делу не поможет...
-Я ни разу не спрашивал у Чие-баасама их имена. Имена ничего не значат. Для меня они остались лишь... Но Вы получили свое право на лишение ощущений.
Где-то посередине первой стадии Вы его почувствуете. И еще... У Вас есть полное право не прощать. Постараетесь понять потом?
Для меня уже все решено? Времени нет точно. Мои знания и умения шиноби, статус Кадзекаге и главы Суны ничего не значат.
А говорить уже поздно. Он не станет слушать. Я... ничего не могу сделать?...
Как бессилен шиноби, если отнять у него все способности.
Мне остается лишь мешать ему... чем смогу.
Как же плохо вышло... Постараться понять? Понять что?
Что мое положение ниже всех возможных уровней? Понять мотивы? Я не знаю его мотивов.
Что понять?
Старушка Чие не виновата, что пропустила такое. Даже я заметил слишком поздно. Он подходит.
Я... должен попрощаться с жизнью?..
-Начнем.
Слово, резавшее сильнее ножа.
Скальпель окрасился алым. Никогда не думал, что у крови на стали такой рубиновый цвет...
Она течет по острию и переливается под белым освещением. Запоздалая боль...
Лезвие рисует узоры, они отзываются темными вспышками в сознании, но..
Почему же так мало крови?... Боль.
Успеваю почти привыкнуть к ней, она становится почти уютной.
В самом деле, он не хочет меня пытать. Он лишь делает свою работу.
Позволяю вспышкам накрыть меня. Лежу посреди них в темноте. Это одна из немногих доступных мне сейчас способностей шиноби.
Отрешение от боли. Впрочем, ее отлично умеет блокировать отдел дознания Суны.
-Сейчас будет красиво. Посмотрите, Кадзекаге-сама.
На секунду забываю, кто он. Как раньше - просто один из генинов просит внимания и оценки работы.
Открываю глаза, удивляясь резкому свету... И замечаю это.
Акасуна держит руку перед моим лицом. Мою руку. А второй... Глаза расширяются, хочу лишь одного - остановить это, остановить немедленно!!
-Остановись!
Срывающийся шепот. Последнее, на что меня хватило.
Потом начался кошмар. Оно просто не могло происходить в реальности. Акасуна сложил печать.
Я не почувствовал никакого эффекта вначале. А потом он начал тянуть кожу по разрезам.
Наверное, я думал, что кричал. Это даже почти не было больно. Кожа сходила легко, обнажая темные волокна мышц и нетронутую сеть голубоватых сосудов.
Это было страшно. А он с сосредоточенным видом снимал все новые пласты. Кровь не шла. Он не повредил ничего.
И, кажется, я начал понимать, куда пропадали сильнейшие бойцы деревни на протяжении последних двух лет...
Я до сих пор не мог шевелиться.
Я... Мне плохо... Кто-нибудь... Хоть кто-то...
Закрываю глаза, в попытке уйти. Вновь нежное прикосновение руки к щеке. Прохладная чакра обмывает лицо.
-Можно Вас попросить? *пауза* Не закрывайте глаза. Смотрите на меня.
Устало приоткрываю глаза. Рука соскальзывает с лица, касается груди. Сам себе не веря, киваю.
Я... согласен на такие условия. Поднимаю на него взгляд. Он улыбается.
-Если не хотите, можете не смотреть на мою работу. Но не закрывайте глаза.
Наверное, я понял, он следит за жизнью. Смотрит, чтобы образец не сдох раньше времени.
Мне самому не хочется умирать... Быть может, он задержит меня на этом свете. Как же я устал...
Он продолжает работу, а я слежу. Запоминаю. И почти совсем не ощущаю боли. Даже когда он выпускает кровь.
Даже когда касается развороченной груди.
-Хотите посмотреть на свое сердце?
Сердце пропускает удар, оказываясь в его руках. Замирают остатки дыхания.
Оно бьется, бьется, как не билось никогда. Ощущаю смертельный ужас.
Из его глаз ушло то подобие мягкости. Они жестки.
-А теперь Вы его не увидите.
Взмах скальпеля перерезает артерии и вены. Обрубает связи с телом.
Боль... Где? Где боль?!
Почему я чувствую лишь пустоту?
Почему я все еще жив? ... ...
...Сознание гаснет...
Последнее, что вижу, это те невозможные глаза, цвет чая каркаде, посреди полной темноты.
Они притягивают останки взгляда подобно каплям крови.
Они...
@настроение:
)
@темы:
На сейчас,
Мастерская,
Красные пески,
О себе,
Каракури,
Мои творения
-
-
24.09.2010 в 15:58-
-
24.09.2010 в 19:16Скоро еще выложу.